Матушка Филарета: «Думала пожить в Пюхтице месяц, а сердце осталось здесь навсегда»

Матушка, вы родом из города Самары, там, на Волге, выросли, закончили университет. Когда вы впервые узнали Пюхтицкую обитель и решили связать свою жизнь именно с ней?

- Во время учебы в университете, на каникулах, мы с мамой решили съездить в какой-нибудь монастырь, провести месяц отдыха с пользой, потрудиться, помолиться. Спросили у нашего владыки митрополита Иоанна благословения и совета, куда поехать, и он предложил Пюхтицу. Вот так летом 1991 года я приехала сюда. Думала – на месяц, а сердце осталось здесь навсегда.

Желание быть монашествующей у меня появилось только после того, как я побывала в Пюхтице, познакомилась с сестрами, увидела, как они живут, удивилась, как они трудятся. До этого никогда не была ни в каком другом монастыре. Я училась на биологическом факультете университета, на кафедре эмбриологии и генетики, занималась спортом, думала поступать в аспирантуру. Интересно было, конечно, но когда приехала сюда – все перевернулось. Я попросилась у матушки Варвары принять меня, но она сказала: «Вот закончишь университет, получишь диплом, тогда и приедешь». Я так и сделала.

- Всегда хочется понять, почему так случается?

- Это дело Господа – это призвание. Он сердце забирает. Что-то происходит там внутри, и то, что в миру, становится для тебя ничего не значащим, ненужным.

- Как родители отнеслись к вашему решению?

- Мама была очень верующим человеком, но никогда нас, детей, не принуждала ходить в храм. Если можем, идем, а нет – относилась к этому спокойно. Мамы – хорошие педагоги, они знают: чтобы не сломать веру, не сделать из церкви принудиловку, надо быть очень терпимой и мягкой.

Моя мама относилась к монашествующим с большим уважением и любовью. Она говорила, что очень рада выбранному мною пути, но говорила это со слезами на глазах. Это была радость, смешанная со скорбью. Всякий подвиг монашествующего начинается с подвига его матери. Судите сами: рождается ребенок, его надо напитать ласкою, нежностью на всю оставшуюся жизнь, чтобы он вырос в любви. Надо вырастить, накормить, позаботиться о нем, и в конечном итоге все это – не для тебя, все это она должна отдать Богу. Конечно, тяжело… Поэтому все слезы мам, которые вижу, когда дочки приходят в монастырь, я очень хорошо понимаю и искренне сочувствую. Но в любом случае мамам не надо скорбеть, потому что все это воздастся сторицею. Этой жертвы Господь никогда не оставит без воздаяния.

Папа не сразу понял моего решения, но и не запретил. Потом, через несколько лет, он сказал: «Какой все-таки это подвиг – монашество». К сожалению, из-за болезни он не смог приехать в Пюхтицу, где, я думаю, ему бы понравилось, а мама, когда была жива, приезжала. Сестры живут в Самаре, и тоже здесь бывают.

Старшая сестра была для меня идеалом, я во всем ей подражала. У нас пять лет разница. Она идет в фотостудию, и я в 6 лет бегу за ней, прошу дать хотя бы понести коробочку от фотоаппарата. В результате она научила меня делать фотографии. Я была у нее главным лаборантом, готовила растворы. Потом, когда ей купили новый фотоаппарат, мне перешла ее «Смена».

- Раньше вас часто можно было видеть с фотоаппаратом, у вас много замечательных снимков, даже была организована в Таллинне их выставка. Сейчас находите время, чтобы поснимать?

- Не помню, когда в последний раз брала фотоаппарат в руки. Я по нему скучаю, и он, наверное, по мне. Лежит в шкафу. Монастырь можно снимать в любое время года и суток, выберешь ракурс – и получится удивительный снимок. Место, конечно, благодатное, всегда есть что снимать, но сейчас нет времени.

- Это и понятно, ведь на настоятельнице лежит ответственность за всю обитель.

- Прожив долгое время рядом с матушкой Варварой, я видела, как она переживала за монастырь, как много было у нее забот. Но то, что этот крест так тяжел, насколько огромная ответственность лежит на настоятельнице, стала понимать только сейчас. Матушка была по натуре трудоголиком, работа для нее не кончалась никогда. Завершалась одна работа и параллельно начиналась другая. Это был жесткий режим, ее режим.

- Вы продолжаете поддерживать этот режим?

- Не мне судить, как я работаю, но в любом случае нам надо стараться оставаться в тех рамках, которые матушка задала для обители, для ее внутренней и внешней жизни.

- В последние годы жизни матушки Варвары вы были ее правой рукой. Когда она сообщила, что хотела бы видеть вас настоятельницей?

- Это случилось во время ее болезни, в начале ноября 2010 года, когда она стала говорить, что ей пора уходить на покой. И тогда матушка обратилась к Святейшему Патриарху за разрешением о назначении меня исполняющей обязанности настоятельницы монастыря.

- Как проходила церемония посвящения в игуменское достоинство?

- Это произошло в Москве в Храме Христа Спасителя, накануне юбилея Святейшего Патриарха. Тогда же привезли с Афона пояс Пресвятой Богородицы, и там же в Храме находятся мощи святителя Филарета Московского. Имя этого святого я ношу в монашеском постриге. Все эти события слились вместе, и для меня это было огромное торжество. В субботу, 19 ноября, по окончании всенощного бдения Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в Тронном зале Храма Христа Спасителя возвел меня в сан игумении.

- Известно, с какой любовью относился к Пюхтице Патриарх Алексий II, который бывал здесь с детства. Правда, что Патриарх Кирилл тоже посещал обитель еще ребенком?

- Он тоже любит нашу обитель, и действительно приезжал сюда еще мальчиком, когда жил с родителями в Ленинграде. У нас старые сестры хорошо помнят его. У него папа был известный протоиерей отец Михаил, удивительный проповедник. Игумения Георгия рассказывала, что во время войны она слушала его проповеди, и все прихожане плакали, потому что невозможно было оставаться равнодушным к его слову.

При нашей личной встрече Патриарх Кирилл о многих сестрах поименно спрашивал. А матушке Варваре его внимание, можно сказать, продлило жизнь. Она тяжело болела, и после пострига в схиму, мы думали, она уйдет от нас. Она отказывалась от пищи, даже от воды. Три дня ничего не вкушала. И тут – звонок от Святейшего Патриарха. Она уже плохо слышала, поэтому была включена громкая связь, а я находилась рядом и помню, насколько тепло, искренне он поздравлял ее с принятием схимы – великого ангельского образа. Матушка после этого звонка просто ожила – и кушать стала, и пробыла с нами еще полтора месяца. Вот что значит простое человеческое внимание. А ведь это Патриарх! Но он нашел время и поздравил. Как матушке Варваре это было дорого и приятно!.. И мы это будем помнить всю жизнь, никогда не забудем его отцовского внимания.

- Чем сегодня живет Пюхтица?

- Тем же, чем и раньше: мы трудимся, молимся. Надеемся, Царица Небесная нас укрепит, чтобы мы и дальше так жили. Сестры приходят в обитель для того, чтобы спасаться, служить Богу, людям, и надо сохранять этот уклад.

- Матушка Варвара в одном из интервью говорила, что одни приходят в монастырь жить, а другие – спасаться. Как вы это поясните?

- Если человек идет в монастырь потому, что ему жить негде, покушать нечего, это – одно. А другой все оставляет ради того, чтобы действительно спасти душу, чтобы служить Богу. И ему всякое испытание есть лишь особый промысел Божий о нем, чтобы он мог себя глубже познать, излечить свои душевные недуги… А вот первым, которые идут в монастырь, чтобы удобнее без забот жить, бывает здесь очень трудно, и, как правило, они не выдерживают и уходят.

- Есть какие-то обязательные условия для принятия человека в монастырь?

- Мы спрашиваем, кто духовник, кто благословил идти в монастырь – и именно в Пюхтицу, потому что есть духовники, которых знает весь мир, и обычно к ним обращаются, чтобы узнать волю Божью. Они имеют большой духовный и жизненный опыт. И если есть благословение такого духовника, то возможность ошибки в отношении выбора жизненного пути человека сводится к минимуму.

Также человеку дается испытательный срок. При беседе я всегда говорю: «Приходите, поживите, мы на вас посмотрим, вы – на нас». Ведь жизнь монастырская нелегкая, пусть попробуют себя. И, конечно, человек не должен быть связан семейными обязательствами, ведь известно, супруги имеют определенное обязательство друг ко другу и к малолетним детям. А поступая в монастырь, человек всего себя отдает служению Богу и Церкви.

- Некоторые люди думают, что монастырь – это тишина, покой.

- Они видят внешнее благолепие, прельщаются им, не понимая, что за этим стоит огромный человеческий труд. Сестры работают действительно, как пчелки, не покладая рук. Вся Пюхтица стоит благодаря их трудам.

- Сейчас много ли желающих прийти в ваш монастырь и остаться здесь? Откуда эти люди? Если из других стран, то как решается вопрос с получением вида на жительство?

- Не так много, как раньше, когда шли в основном из России. Там многие монастыри были тогда закрыты. А сейчас сотни монастырей в России открылись. Так что в основном поступают к нам сегодня из Прибалтики. Что касается получения вида на жительство, то с помощью Божьей в этом отношении все вопросы успешно решаются, нас слышат и понимают.

- Вы сказали, что монастырь живет обычной жизнью. Но современный мир наверняка вносит в нее то, чего не было раньше. Скажем, могут сегодня сестры иметь мобильный телефон?

- Иметь его не запрещено, но многие сестры сами от него отказываются за ненадобностью. Это лишняя суета. Если надо позвонить родным, то я всегда разрешаю воспользоваться служебным телефоном. Мобильные телефоны имеются у сестер, ответственных за те или иные работы, и когда мне нужно, я могу их быстро найти, чтобы сделать необходимые распоряжения или что-то обсудить.

- А радио, телевизор, Интернет, газеты, журналы?

- Некоторые сестры слушают радиостанцию «Радонеж», где идут очень интересные духовные передачи, но у нас, к сожалению, она не всегда хорошо ловится. А вот телевизора в монастыре нет, он здесь ни к чему, да и времени смотреть его просто нет. У монаха жизнь занятая, расписанная, можно сказать, по минутам. День начинается рано и заканчивается поздно: служба в храме, послушание, кроме того, надо себя обслужить – убраться в келье, постирать, молитвенное правило вычитать. Так что дел очень много, и в короткие зимние дни не всегда и уложишься. А Интернет есть в канцелярии, как сейчас без него, электронной почты? Кто-то пошутил, что Интернет – друг человека. Это так, если пользоваться им во благо.

Журналы и газеты выписываем, чтобы быть в курсе событий, но многих сестер они не соблазняют. Молодым еще, может быть, интересно почитать, а тем, кто постарше, нет. Все это отвлекает от молитвы. Когда матушка Варвара просила меня делать для нее выборку самых интересных статей, помню, это отнимало очень много времени.

- Но ведь сейчас у сестер обители значительно меньше ручного труда на полях и лугах, и должно быть больше свободного времени?

- Конечно, есть и тракторы, и косилки, и специальные устройства для колки дров. Все это помогает, но без ручного труда обойтись невозможно. Хозяйство со временем стало не меньше, а больше, прибавилось подворье в Васкнарве. Да, время вносит в жизнь обители свои коррективы, современную технику, но это все внешнее, это не снимает с нас необходимой тяготы послушания. Самое главное для нас – сохранить главное, извините за тавтологию. Точнее говоря, чтобы не изменить в корне, не сломать внутреннего стержня монастырской жизни.

- Мои знакомые немало удивлялись, рассказывая о том, как, проезжая рядом с монастырем, увидели сестер, играющих в бадминтон. Раньше, наверное, такое не позволялось?

- Матушка Варвара на такие вещи смотрела снисходительно и с определенной долей юмора. Молодые сестры где-то нашли бадминтон и поиграли. В сильную жару, например, матушка всех нас отпускала немного отдохнуть на Чудское озеро. И вода освежала силы, чтобы сестры на другой день вновь могли нести послушание в жару. Сестры плавали, играли в мяч. Все мы – живые люди. Монах – это не человек в футляре, он тоже нуждается в отдыхе, перемене деятельности, и надо помнить, что монашество определяется не внешним, а внутренним состоянием человека.

- В чем, по-вашему, значение монашества для мирских людей?

- Преподобный Иоанн Лествичник писал: «Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие». Сегодня монашествующие, как и сотню лет назад, служат Богу и людям, а монастыри, как известно, являются хранителями православной веры и монашеских традиций. Это место, где возносятся молитвы о всем мире, и молитвой монахи участвуют во всех людских проблемах. Ведь величайшей силой, которую Церковь использовала, преображая мир, была сила благодатной молитвы, молитвы к Богу о всех и за вся. Вот для чего нам необходимы монастыри. И не случайно монастыри всегда были средоточением духовной жизни Церкви, и от состояния монастырей, от духовного здоровья монашествующих во многом зависело духовное благополучие всей Церкви.

Влияние монастырей на жизнь людей во многом формировало и образ благочестия. По словам преподобного Серафима Саровского: «Стяжи мирный дух, и тысячи вокруг тебя спасутся», и сам факт существования монастыря служит духовному просвещению – ведь к действующей обители всегда тянутся люди, и освященные места влияют на людей, возвышая их души, давая возможность уйти от мирской суеты и думать о Вечном.